ОТКРОВЕНИЕ ВСЕЛЕННОЙ

СЫНУ МОЕМУ АРТУРУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ТЕРЕНТЬЕВУ посвящается

(рассказ)

Сегодня исключительный день в моей жизни. Когда вчера вечером, почувствовав смутно, что пришло время, я, изменившись от своего необычного состояния, забыв все обиды, словно очутилась где-то далеко-далеко, дотронулась до руки Саши и сказала:

Саша, кажется, началось. Вызывай “Скорую”.

В первый раз за три года совместной жизни я увидела в глазах Саши страх. У Саши! У этого бесстрашного красавца, нежелавшего считаться ни с кем, жившего по ему одному ведомому закону жизни.

Уже в окно увидела, как он от растерянности побежал бегом не к больнице, рядом с которой мы жили, а к Рустему, другу, жившему неподалёку, словно друг его мог защитить от того, что должно было вот-вот произойти с его женой, а потому и с ним самим.

Позвонив от Рустема, Саша так же бегом вернулся. Глаза у него были до неузнаваемости испуганными, и я спокойно погладила его по богатырскому плечу.

“Скорая“ отвезла меня совсем в другую больницу, так как отделение в нашей было закрыто на ремонт.

Саша всю дорогу сидел рядом, и, как маленький мальчик, держался за мою руку. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать. Я не узнавала своего мужа, горячо и страстно любимого своего Сашу, непокорного богатыря с курчавой головой и великолепной атлетической фигурой Геракла

- Саша, ну я пошла,- сказала я мягко, оказавшись в вестибюле приёмной.

Он как-то необычно засуетился, пытаясь что-то сказать, и, не находя слов, застыл на месте, как столб, растерянно и одиноко.

Подходя к палате, я услышала крики, совсем непохожие на те, которые мне когда-либо приходилось слышать ранее.           

Увидев двух женщин, оравших не своим голосом, и медсестру, молча уводившую их куда-то, я твёрдо приказала себе: -Не кричать! Как бы ни было, - и тут же, довольная своим волевым характером, отметила, - уж со мной-то такого не будет.

Ночь была бессонной. Всё чаще какая-то неведомая ранее сила требовательно и неумолимо звала меня к новым испытаниям, которые становились невыносимыми.

Забрезжило. Я, сквозь невесть откуда взявшийся туман, увидела хлынувшие в палату потоки света. Мне они показались все, состоявшие из радуг. Свет был цветным.

Утро разгоралось. Яркое. Буйное. Шальное, каким бывает только утро зарождающегося дня начала бабьего лета.

Во время обхода врача на его вопрос:” Как Вы себя чувствуете, - я, с трудом разжав в смертельной схватке . стиснутые зубы, ответила – “Ничего”. Но, спустя лишь миг, меня вдруг пронзила, словно молния, боль, про существование которой я не имела ни малейшего представления. И тогда я закричала . Закричала, забыв про наказ самой себе, про приличия, про то, что здесь, рядом другие женщины. Муки были непрерывными, ни на секунду не отпускающими, не дающими перевести дыхание и собраться с силами. Как из другого мира я услышала голос врача, оказавшегося рядом со мной. Он спокойно говорил медсестре:

-Пора. Отведите её.

Сестричка взяла меня под руку, и я оказалась в комнате, блистающей необыкновенной белизной. Уложив меня, пожилая медсестра стала гладить меня по голове и приговаривать:

-Молодец! Вот какая ты у нас молодец. Ну ещё немножко… Сейчас. Сейчас.

Возле меня собралась группа врачей. Я слышала сквозь свой душераздирающий крик их голоса:

-У неё всё хорошо идёт.

Неожиданно в меня ворвался резкий, повелительный голос :

- Прекрати кричать и помогай!

Я мгновенно подчинилась этому, не допускающему возражений, голосу, властно подающему команды :

- Напрягись! Так. Хорошо. Ещё! Ещё! Постарайся. А теперь спокойно, расслабься.

Откуда у меня взялось послушание и кротость, было непонятно. Но кто-то другой во мне исполнял в точности приказания строгого врача. Стараясь изо всех сил, не понимая, впрочем, откуда они берутся, я вдруг чётко осознала и себя, и свои нечеловеческие усилия, почувствовав, что наступает миг, ради которого я и терплю эти мучения.

- Вот, молодец! – гладила мою голову медсестра.- Умница!

Внезапно, словно разверзлись небеса, всё стихло. Тишина была столь необычной, что мной овладел лёгкий испуг. Разом замолкли врачи. Отпустила мою голову и ушла медсестра, и я слышала лишь какую-то непонятную возню врачей и их шепоток неподалёку от меня.

-Уа..!Уа..!Уа..! – неожиданно раздался пронзительный, звонкий победный голосок Голосок, никогда прежде не слышимого ,какого-то особенного тембра, в котором переливались и звучали все гаммы нотной музыки.

- Мальчик! Мальчик! – произнёс кто-то ласковым голосом медсестры.- Давайте ей покажем.

Я никак не могла поверить, что сейчас увижу мальчика, которого я так долго ждала, и столько выстрадала в ожидании его появления.  Глаза мои устремились вверх, моё сердце замерло в предчувствии “ Явления “

Я услышала шаги. Идут. Как долго они идут! Ведь они рядом. Почему они так медленно переставляют ноги? Мне казалось, что прошла вечность с того момента, когда они решили показать мне мальчика.

“Явление“ меня чуть не ослепило. Я задохнулась от прилива неизведанных мне доселе чувств.

Передо мной на вытянутых руках строгого, улыбающегося во всё лицо ослепительной улыбкой врача, барахтался маленький Саша с миниатюрной фигуркой Геракла и тёмной курчавой головкой.

- Саша! – воскликнула я. – Это же точная копия!

 Врачи и ласковая медсестра улыбались. По моему телу разлилось блаженство, которого я бы не променяла ни на какие блага мира. Это было СЧАСТЬЕ. Всё, что я раньше принимала за счастье, было химерой. Счастьем был только этот мальчик.

Его спеленали и положили в кроватку рядом со мной. Чёрными блестящими глазками он обвёл всё вокруг, как бы удостоверяясь, туда ли он попал, и, обстоятельно осмотревшись, закрыл глазки и крепко, спокойно заснул.

Я не отрываясь смотрела на этого малюсенького красавчика с почему-то уже загорелым личиком, и какие-то невидимые нити тянулись от него ко мне , и от меня к нему, словно Природа ткала в эти волшебные мгновения ту связь, никому не видимую, но такую прочную, что разорвать её никому будет не под силу. Я чувствовала эту живую ткань, почти осязала её… Живых нитей становилось всё больше и больше, что на меня, наконец, нахлынул их непрерывный поток, и моя душа наполнилась до краёв тоже неведомым доселе и невыразимым чувством, называемым ЛЮБОВЬЮ

Я, вообще, была уже не та, что прежде Мелкими, далёкими и ничтожными казались жизненные невзгоды.

Каким-то чутьём я понимала, что в эти дивные минуты моей жизни Вселенная открыла мне одну из своих великих тайн:

- РОЖДЕНИЕ ЛЮБВИ.

Валентина Терентьева,

Член Петербургского

Союза журналистов